Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

Дверь открывается, а внутри меня рушатся такие дорогие сердцу мечты. На пороге стоит не Саша. Это был высокий худой мужчина с яркими-изумрудными глазами, бритоголовый. Одет он был скромно: старые тканевые кроссовки, светлые варёные джинсы, потёртая мастерка с зеркально написанным логотипом.

– Кощей? – удивлённо произнесла Яга, посмотрев на незваного гостя таким взглядом, будто бы у неё перед глазами вся жизнь пронеслась. А она, поверьте, пролетела не только в её сознании, но и у меня перед очами помелькали воспоминания.

– Отец? – в один голос воскликнули мы с Емелей, подхватив под руки Ягиню, которая вот-вот норовила упасть.

– Здравствуйте, мои дорогие, – весело сказал Кощей, хлопнув сухими ладонями. – Ну что, поляну батеньке накрыли?

– Чего? – неуверенно переспросила мужчину Яга, которую уже вовсю обмахивала стопкой бумаг Емеля.

– Давай, мелкая, метнись картошечку отвари, огурчики бочковые достань и в капусточку квашеную лучочек положи, меленько-меленько его нарежь, – радостно ответил Кощей, подмигнув Емельяне. – Как ты вымахала-то, мелочь!

– А ты берега-то не попутал, батенька? – возмущённо произнесла я, скрестив руки на груди.

– Ой, старшая моя, перестань ворчать – в мать превратишься, – усмехнулся отец и, прижав меня рукой к себе, уткнулся в мою макушку. – Ай, грибочек ты мой! Ещё холодненькой мне достань – цены тебе не будет.

В ту секунду, когда отец сказал эту фразу, я очень чётко поняла, что это не конец моей сказки, а только её начало. И что работы будет у меня намного больше. А когда я увидела, с какой скоростью Яга кинула в Кощея увесистую малахитовую шкатулку со стола, ко мне пришло ещё одно осознание: количество моих проблем увеличивалось в геометрической прогрессии и решить их будет в разы труднее.

Эпилог.

Мораль

Хуже прощания в жизни нет ничего. Гнетущее чувство неизбежности и скорби окутывает каждую клетку тела, заставляет пульс ускоряться, а воздух попросту не поступает в лёгкие. Когда тебе нужно сказать человеку единственное «Пока», то ощущается это будто бы ты острым лезвием клинка вырисовываешь каждую букву на своей коже. Воспоминания стекают вниз вместе с каплями крови и, падая на пол, оставляют багровые лужи. Следом начинают скатываться слёзы, липкие солёные дорожки застывают на щеках, хотя раньше на их месте были лишь ямочки от смеха. Ком встаёт в горле, когда ты осознаёшь, что ты в последний раз трогаешь руки любимого человека, чувствуешь его запах, слышишь смех. Больно.

Сейчас я пишу для вас, людишки, крайние строки этой истории. Чернила на пере заканчиваются, клавиши западают, листы рвутся под натиском шариковой ручки – не получается. Просто потому, что это наше прощание, последние объятия, сказанные друг другу слова и совсем скоро мы расстанемся. Я искренне хочу надеяться, что, перелистывая сейчас эти страницы, вы стараетесь запомнить их свежий запах, бархатную текстуру бумаги, угольный цвет букв и вкус слова. Пройдёт много лет, вы будете выращивать на даче кустовые розы, слушать по телевизору рецепты мази от радикулита, а летом нянчиться с внуками и поить их молоком. И в один прекрасный день, когда вас ранним утром разбудит местный почтальон Печкин, который привёз свежей корреспонденции, вы вновь почувствуете знакомый запах. Целую неделю вы будете слоняться, вспоминать, откуда вы помните этот аромат, будто бы он тянется за вами всю жизнь, и истока его даже не существовало. Но потом осознание настигнет вас, и воспоминания накроют, словно волны вовремя шторма в Финском заливе. Перед вашими глазами появится портрет ворчащей пятисотлетней меня, затем вы вспомните препирания Лёни и Юли, ещё и Ягиня как гром среди ясного неба грянет в вашем сознании. Буду надеется, что в этот момент вы станете чуть счастливее, тепло разольётся по телу, а улыбка расцветёт на лице так же, как и много лет назад.

Память – это главная награда и наказание одновременно, ведь только она может заставить каждого из нас ощущать абсолютно разный спектр эмоций независимо от времени суток, места или даже собственного настроения. Мы не можем ни контролировать свои воспоминания, ни изменять их, в наших силах лишь сделать так, чтобы изначально они были счастливыми. Но как же горькое расставание, обида с привкусом металла и соли могут быть окутаны сладковатым запахом радости? Разве что, когда это прощальный костёр в лагере. У Красавцева с такими вечерами ассоциируются только самые хорошие воспоминания. Треск дров в костре, алый закат на берегу озера близ лагеря, вкус жареных сосисок и приторных зефирок – вот оно, приятное прощание. Спокойное, неторопливое и не отягощённое проблемами. Лёня чувствовал себя здесь практически как дома, в этом стареньком деревянном лагере в Карелии, поэтому его сознание решило отправить парня в сновидение именно сюда.

Красавцев сидел на брёвнышке и, смотря на заходящее за горизонт солнце, слушал успокаивающий треск дров. Костёр разгорался, тёплый воздух приятно окутывал парня, а запах картошки на углях ещё больше подогревал аппетит. Всё здесь было хорошо, только Юльки рядом не хватает. Он бы ей все красоты Карелии показал, научил бы самые вкусные сосиски жарить, искупаться в самую тёплую бухту привёл бы, да и сам лагерь Вяземской должен понравиться.

– А где же ты её потерял? Почему она не с тобой? – произнёс женский металлический голос, заставив Лёню дёрнутся.

– Опять ты, я думал раз всё закончилось, то ты отстанешь от меня, – возмущённо проговорил Красавцев, сложив руки на груди.

– Не всё так просто, – проговорил голос и стал несколько громче, будто бы его обладательница приблизилась к Лёне. – Где же она?

– В сердце у меня, – отозвался парень, как вдруг ему на плечо приземлилась рука. Красавцев резко обернулся и обомлел, увидев знакомую перед собой. – Ты?

– Да, я. Ты ожидал кого-то другого? – переспросила я, а мой голос постепенно пришёл в норму, характерный ему писк, режущий слух, сошёл на нет.

– Для чего были все эти сны? Зачем ты мучила меня этими вопросами? – всполошился Лёня и, быстро встав на ноги, развернулся ко мне лицом.

– Чтобы что-то объяснить человеку, нужно сначала хорошенько поиграть на его чувствах, – ответила я и, сев на место Красавцева, подкинула пару дров в костёр. – Мне пришлось залезть в твои сны.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – удивлённо спросил Лёня, поправив свои растрёпанные волосы.

– Абсолютно. Тебе нужна была помощь, и я тебе её оказала, – произнесла я, закатав рукава чёрного бадлона. – Ты сомневался в своих чувствах, пытался побороть их внутри себя, попросту боялся делать шаги, чтобы быть счастливым.

– И поэтому ты решила замучить меня кошмарами? – усмехнулся Лёня, всплеснув руками. – Уму непостижимо просто, Даш!

– В своих снах ты искал ответы на вопросы, которые боялся задать себе в реальности, – сказала я и, встав напротив Красавцева, внимательно посмотрела в радужки его зелёных глаз. – Для меня самое важное, что ты смог научиться одной важной вещи.

– Какой же? Что от мышей отбиваться ногами, на ворон каркать, а от русалок уплывать? – саркастично спросил Лёня, пока его лицо от ярости налилось красным.

– Мораль сей сказки такова – нужно за счастье бороться. И не забывать, что самое главное находится у тебя здесь, – проговорила я и легонько постучала по груди Красавцева.

– Сердце? – неуверенно спросил Лёня, нахмурив брови. Казалось, что он перебирал в своём сознании все идеи, и как только парень находил ту самую, она ускользала от него в лучи закатного солнца.

– Любовь, Лёня, – весело улыбнулась я, потрепав блондина по голове. – Тебе говорили, что она может тебя погубить, мол, есть пути проще, но ты стоял на своём и жертвовал всем для неё одной. В этом и заключался твой урок, который ты усвоил.

– Почему именно я? – поинтересовался Красавцев, с недоверием посмотрев на меня. – Я же самый обычный.

– Скажем, так выпала карта, – ответила я,